Интеллигенция и политика
Фюрер превосходно знал, насколько важна для власти поддержка интеллигенции. Одна из главных причин уязвимости Веймарской республики заключалась как раз в отсутствии такой поддержки. Поэтому новый режим изо всех сил старался привлечь интеллектуальную элиту Германии на свою сторону. И во многом ему удалось это сделать. Конечно, многие из крупнейших представителей немецкой культуры покинули страну: писатели Т. и Г. Манны, С. Цвейг, Ф. Верфель, художники М. Бекман и О. Кокошка, архитекторы М. ван дер Роэ и М. Бройер, режиссеры Й. Штернберг и Ф. Ланг и др.
Но гораздо больше было тех интеллектуалов, кто с ликованием встретил победу национал-социализма и оказал ему поддержку. Нетрудно понять причины этого воодушевления. Свою роль сыграли политическая наивность далекой от реальной жизни интеллигенции, ее убеждение в том, что в период республики немецкая культура чересчур космо-политизировалась и пришло время возродить национальные ценности. Именно о необходимости живительной связи между народом и культурой и говорил А. Гитлер. К тому же слишком многие интеллектуалы были очарованы динамизмом МОЛОДОГО нацистского движения. Даже великий гуманист и пацифист С. Цвейг в сентябре 1930 г. приветствовал триумф партии Гитлера на выборах в рейхстаг как достойный восхищения «бунт молодежи».
Конечно, многие поддержали нацистский режим из элементарного чувства страха и самосохранения. Но труднее объяснить, почему на сторону нацизма первоначально добровольно перешли такие выдающиеся люди, как крупнейший лирик Г. Бенн, лауреат Нобелевской премии писатель и драматург Г. Гауптман, знаменитый философ М. Хай-деггер, видный немецкий юрист К. Шмитт. Роковую роль сыграло в этом их влечение к иррациональному, неприятие бездуховности буржуазной цивилизации, преклонение перед героическим и трагическим как наивысшими ценностями. Но примечательно, что через некоторое время они отошли от нацизма, показавшего свой преступный характер.
Политика в области культуры всегда играла важную роль в жизни немецкого общества. Но только нацистский режим решился поставить под контроль всю духовную жизнь нации. В 1933 г. была создана Имперская палата культуры. В ее ведении находилось все, что на официальном жаргоне именовалось «сферой производства культурной продукции». Такой «продукцией» были литература, театр, музыка, кинематограф, изобразительные искусства, радио и пресса. Каждой из этих отраслей культуры руководила соответствующая палата, членство в которой было обязательным для того, кто хотел иметь возможность заниматься той или иной творческой деятельностью. Поскольку число палат было ограничено, а необходимо было поставить под контроль все сферы культуры, то в отраслевые палаты принимались представители всех родственных профессий. Так, в палату литературы входили не только писатели и поэты, но и книгоиздатели, библиотекари, книготорговцы, владельцы типографий. Это были массовые организации (членами палат культуры были более 400 тыс. человек). Система отбора в члены палат носила ярко выраженную политическую окраску, поскольку эти палаты создавались не для защиты интересов своих членов от бюрократического государственного управления, а наоборот, с целью помочь власти держать интеллигенцию под контролем. Такие союзы являлись не чем иным, как средством уничтожения подлинной свободы творчества, орудием насаждения партийных идеалов в литературе и искусстве. Идеалы же эти требовали, чтобы искусство, связанное с народом, было героическим, реалистическим, идеологически воспитывающим, ясным и понятным, жизнерадостным и оптимистическим (т. е. ни в коем случае не оторванным от народа, безыдейным, пессимистическим, нигилистическим, модернистским и анархистским).
Новые основополагающие принципы развития культуры четко выразил сам Гитлер, заявивший, что «показателем высокого уровня культуры является отнюдь не личная свобода, а ограничение личной свободы организацией, которая охватывает как можно больше индивидуумов, принадлежащих к одной расе». Президенты палат получили широчайшие полномочия, их распоряжения обрели силу государственных законов. Они могли исключить из палаты и лишить тем самым возможности работать по специальности любого, если находились факты, свидетельствовавшие о его «недостаточной благонадежности или квалификации».
В свое время поэт Г. Гейне иронически заметил, что у немцев нет более великой страсти, чем бесконечно выяснять сущность истинного германизма. Нацисты мгновенно решили эту проблему. Вечером 10 мая 1933 г. перед Берлинским университетом под восторженное улюлюканье собравшихся студентов было устроено зрелище из времен средневековья: в костер бросили более 20 тыс. «негерманских» книг. В огне горели книги К. Маркса, Г. и Т. Маннов, Л. Фейхтвангера, Э. Ремарка, 3. Фрейда, Э. Золя, М. Пруста и десятков других авторов, чьи произведения «подрывают наше будущее или наносят удар по основам немецкой мысли, немецкой семьи и движущим силам нашего народа».
Из немецких музеев было изъято более 6500 полотен известных художников — П. Сезанна, В. Ван Гога, А. Матисса, П. Гогена, П. Пикассо и многих других. Впрочем, конфискованными шедеврами нацисты сумели распорядиться вполне толково. Многие картины (те, которые не успел присвоить любитель прекрасного Г. Геринг) были проданы за границу за столь необходимую рейху валюту. Чтобы показать ненародный характер современного искусства, Й. Геббельс распорядился летом 1937 г. устроить в Мюнхене выставку «Выродившееся искусство», на которой представить полотна современных художников — модернистов, импрессионистов и абстракционистов. Но вместо того, чтобы, как замышлялось, отвратить публику от «развращающего декаданса» и привить немцам вкус к подлинно арийскому искусству, выставка вызвала такой интерес, что негодующий Геббельс приказал немедленно ее закрыть.
Модернизм был объявлен крайней степенью «культурного разложения» прежде всего потому, что на него никоим образом нельзя было возложить политическую миссию по воспитанию немецкого народа в духе официальной идеологии.
Для этого он был слишком своеобразен, далеко не всем понятен, поскольку не имел однозначной, четкой трактовки, которую единственно и признавал национал-, социализм. Поэтому Гитлер и заявил, что «произведения искусства, которые невозможно понять и которые требуют целого ряда пояснений, чтобы доказать свое право на существование и найти свой путь к неврастеникам, воспринимающим такую наглую и глупую чушь, отныне не будут находиться в открытом доступе».