Установление диктатуры
В созданном в конце января 1933 г. новом правительстве консерваторы и националисты заняли десять постов. От национал-социалистов, кроме рейхсканцлера А. Гитлера, в правительство вошли двое: В. Фрик получил должность министра внутренних дел, а Г. Геринг стал министром без портфеля. Таким образом, формально этот кабинет министров был совсем не нацистским. Тем не менее вечером 30 января никто не сомневался в том, что демократическая Веймарская республика осталась в прошлом. Но относительно будущего Германии была полная неясность.
Чтобы понять сдержанное спокойствие общества, надо иметь в виду, что у подавляющего большинства немцев не было никакого представления о зловещем характере национал-социализма, который они считали просто одним из праворадикальных движений. Программную книгу Гитлера «Майн кампф» никто не принимал всерьез, полагая, что идеологические формулировки — это одно, а практические политические действия — совсем другое. К тому же сам поворот к открыто авторитарному режиму не стал чем-то необычайным. Уже с 1930 г. не было никакого парламентского контроля за деятельностью правительства. Наконец, аналогичные процессы происходили в большинстве европейских государств, где установились диктаторские режимы. Господствовало убеждение, что в период тяжелого экономического кризиса демократия обнаружила свою несостоятельность, что пришло время главенства сильных личностей. Так, итальянским дуче Б. Муссолини открыто восхищались такие известные люди, как либеральный деятель, издатель Т. Вольф или социалист К. Хиллер.
Парламентские фракции не были готовы к тому, чтобы сплотиться для отражения коричневой опасности. Руководство Социал-демократической партии Германии (СДПГ) сравнивало приход Гитлера к власти с бисмарковским исключительным законом против социалистов и полагало, что хуже все равно быть не может. Коммунисты вообще не верили в жизнеспособность и прочность нацистского режима. Судя по воспоминаниям лидера парламентской фракции Коммунистической партии Германии (КПГ) Э. Торглера, руководитель партии Э. Тельман в ответ на его предложение объявить 29 января состояние особой готовности КПГ ответил, что буржуазия «даже близко не подпустит Гитлера к власти» и предложил… поехать поиграть в кегли в столичный район Лихтенберг. У консерваторов царили самые радужные настроения. Вице-канцлер Ф. Папен (его оптимизм порой граничил с глупостью) хвастливо уверял всех, что он пользуется абсолютным доверием президента, а консервативное большинство кабинета министров «через два месяца загонит Гитлера в угол и прижмет так, что он запищит». Увы, через полтора года притихнуть придется самому Папену.
Сначала правительство Гитлера действовало в традициях республиканских кабинетов министров. 1 февраля рейхсканцлер предложил президенту распустить рейхстаг и назначить на 5 марта новые выборы. Избирательная кампания стала первым этапом на пути к диктатуре нацистов. Она опиралась на мощную пропагандистскую машину Национал-социалистической рабочей партии Германии (НСДАП), а также на силу штурмовиков.
Целью сторонников Гитлера было получение абсолютного большинства мест в рейхстаге и практическое удаление с политической арены левых партий — СДПГ и КПГ. Для этого 4 февраля 1933 г. был выпущен президентский указ «О защите немецкого народа». Он предусматривал запрет любых политических собраний и митингов под открытым небом в том случае, если может возникнуть «непосредственная угроза общественной безопасности», а также выпуска предвыборных листовок и газет. Примечательной чертой указа была расплывчатость, неопределенность формулировок, дающая большой простор для произвольных интерпретаций. Хотя документ предусматривал возможность обжалования запрета в Имперском суде, но практически добиться отмены решения было крайне сложно, поскольку разбирательство велось уже после начала действия запрета. Решающим было то обстоятельство, что им-
перское и прусское министерства внутренних дел возглавляли нацисты — Г. Геринг и В. Фрик. Геринг использовал все возможности, чтобы установить в Пруссии полную власть НСДАП.
Уже в феврале 1933 г. курс Гитлера был совершенно ясен: террор против оппозиционных партий, против «марксизма». Рейхсканцлер четко заявил, что должен иметь всю полноту власти для сокрушения противников режима. Загадочное событие позволило резко ускорить этот процесс. В ночь с 27 на 28 февраля запылало здание рейхстага. В поджоге был обвинен психически неуравновешенный молодой голландец, бывший коммунист М. ван дер Люббе, позднее приговоренный на Лейпцигском процессе к смертной казни. На суде не удалось доказать причастность коммунистов к поджогу. (Уже после войны, на Нюрнбергском процессе, бывший ординарец начальника штаба штурмовых отрядов Э. Рема признался, что поджог совершили расстрелянные в «ночь длинных ножей» 23 штурмовика по приказу Рема и с одобрения Геринга.)
Пожар немедленно объявили «коммунистическим сигналом» к государственному перевороту. Уже через несколько часов многие руководители компартии и депутаты рейхстага от КПГ оказались арестованы, были запрещены коммунистическая пресса и некоторые издания социал-демократической партии. Вслед за коммунистами пришла очередь и социал-демократов, которых Геринг также попытался обвинить в соучастии в поджоге. 28 февраля появился новый президентский указ «О защите народа и государства», временно отменявший основные конституционные права и свободы. Полиция получила право проводить аресты без предъявления доказательств вины. Отменялись неприкосновенность жилища и собственности, тайна переписки и телефонных разговоров, свобода слова, собраний и т. д. За государственные преступления вводилась смертная казнь. Этот указ действовал до самого краха Третьего рейха и поддерживал в Германии перманентное состояние чрезвычайной ситуации.
С принятием «защищающего»
указа в стране начался откровенный террор. В уличных схватках с обеих сторон погибли люди, несколько сотен человек получили тяжелые ранения. К середине марта 1933 г. только в Пруссии в тюрьмах и импровизированных концлагерях оказались 100 тыс. политических противников нацистского режима.
Выборы принесли правительству победу. Нацисты, националисты и «Стальной шлем», образовавшие «Черно-красно-белый боевой фронт», собрали 53% голосов, СДПГ получила 18,3%, а КПГ —12,3% голосов. За нацистов проголосовали 17,27 млн человек, но это составило лишь 44% избирателей, так что большинство немцев по-прежнему были настроены против Гитлера и его партии. Даже в обстановке террора за рабочие партии не побоялись проголосовать 12 млн человек. Католическую партию «Центр» и Баварскую народную партию (БНП) поддержали 13,9% избирателей.
Однако и в новом рейхстаге правительство не имело большинства в две трети мест, необходимого для принятия закона о предоставлении кабинету министров чрезвычайных полномочий, а фактически — для установления личной диктатуры фюрера. Лишь путем угроз и уговоров Гитлеру удалось добиться поддержки буржуазных партий. Против голосовала только изрядно поредевшая фракция СДПГ. Коммунисты, многие из которых оказались в концлагерях или эмиграции, уже не участвовали в работе парламента.
Принятый 23 марта закон «О преодолении бедственного положения народа и государства» давал правительству право издавать любые постановления без утверждения рейхстагом. Хотя формально Веймарская конституция продолжала действовать, практически она была отменена. Чрезвычайные полномочия правительство получило до 1 апреля 1937 г., но фактически кабинет министров имел их до самого падения режима.
Теперь диктатура Гитлера приобрела юридическое обоснование, что делало рейхсканцлера независимым не только от парламента, но и от президента. Это означало, что консервативные партнеры Гитлера больше не участвовали в политической жизни Германии. Следствием принятого 13 марта закона стало и то, что отныне никакое легальное сопротивление тоталитарному режиму было невозможным. Итог борьбы за власть подвела официальная нацистская газета «Фелькишер беобахтер»: «На четыре года Гитлер получил все, что необходимо для спасения Германии. В негативном смысле — для искоренения разлагающего народ марксизма, в позитивном — для создания нового народного сообщества».