Выборы на пост главы республики
В середине 1925 г. истекал срок полномочий президента Ф. Эберта. Первое время казалось, что предстоящие выборы станут простой формальностью, ибо никто не сомневался в его переизбрании. Эберт не был яркой политической личностью и только волей судьбы оказался во главе государства. Но он стремился охранять интересы нации и уберечь страну от хаоса и распада.
Однако случилось неожиданное. 25 февраля 1925 г. после неудачной операции аппендицита Эберт скончался. Досрочные выборы нового президента Германии были назначены на 29 марта, и каждая из семи партий выдвинула своего кандидата. Лишь Немецкая национальная народная партия (НННП) и Немецкая народная партия (ННП) договорились об единой кандидатуре претендента — беспартийного, но близкого к правому крылу ННП дуйсбургского обер-бургомистра К. Ярреса, бывшего министра внутренних дел в правительстве В. Маркса. Партия «Центр» выдвинула снова В. Маркса, Социал-демократическая партия Германии (СДПГ) — прусского премьера О. Брауна, а Коммунистическая партия Германии (КПГ) — Э. Тельмана. От правых радикалов баллотировался генерал Э. Людендорф.
Разумеется, никто из кандидатов не набрал абсолютного большинства голосов. 26 апреля предстоял второй тур, в котором победителю было достаточно набрать простое большинство (хотя бы в один голос). В результате трудных переговоров социал-демократы, «центристы» и демократы создали Народный блок и договорились выставить своим общим кандидатом В. Маркса, который мог рассчитывать на большинство голосов избирателей, поскольку правые не надеялись получить значительный прирост голосов по сравнению с первым туром. Им было необходимо выдвинуть вместо малоизвестного Ярреса более популярную фигуру.
Националисты в союзе с ННП, Баварской народной партией (БНП) и региональной Ганноверской партией выставили кандидатуру 78-летнего фельдмаршала П. Гинденбурга (1847— 1934). Впрочем, сам старый господин, будучи убежденным монархистом, не имел ни малейшего желания становиться президентом демократической республики. Уговорить его дать свое согласие баллотироваться на высокий пост удалось только адмиралу А. Тирпицу.
Расчет правых полностью оправдался. Как заметил министр иностранных дел Г. Штреземан, немецкий народ жаждал президента не в цилиндре, а в военном мундире и со множеством орденов. Даже БНП предпочла поддержать протестанта Гинденбурга, а не катблика Маркса. КПГ, раскалывая, по сути, антигинденбурговский Народный блок, вновь выставила кандидатуру Тельмана. Хотя из Москвы, где здраво оценивали ситуацию, руководство Коминтерна настойчиво рекомендовало коммунистам поддержать Маркса. Если бы даже обе рабочие партии договорились о выдвижении единого кандидата, у него не было реальных шансов стать президентом. Во втором туре выборов участвовало на 2,66 млн избирателей больше, чем в первом, и большинство из них выразило свои симпатии бывшему кайзеровскому полководцу, который получил 14,7 млн голосов. За Маркса проголосовали 13,75 млн человек, за Тельмана — 1,9 млн сторонников.
Правые и монархические круги ликовали, но их радость оказалась немного преждевременной. Сразу после выборов новый президент приступил к изучению Веймарской конституции, на верность которой ему предстояло присягнуть, и, к своему удивлению, обнаружил, что она, «собственно говоря, вполне прилична». Гинденбургу особенно импонировало то, что президент являлся главнокомандующим и обладал практически всеми правами прежнего императора. Но, к великому разочарованию его окружения, Гинден-бург и не думал о том, чтобы восстановить монархию. Вместо этого он решил лояльно служить нелюбимой республике.
Первая речь Гинденбурга в рейхстаге была вполне достойна президента демократического государства. Он обратился к депутатам с просьбой помочь ему консолидировать нацию и заявил, что споры между партиями должны не преследовать их односторонние выгоды, а доказывать, «кто всего вернее и успешнее служит нашему угнетенному народу». Однако руководители партий не проявили к этому никакой склонности. Их политика испытывала терпение президента, который все более возмущался недостаточной лояльностью партий, что, по убеждению Гинденбурга, угрожало национальной безопасности.
Правые круги, со своей стороны, неправильно оценили отношение Гинденбурга к присяге. Будучи прусским офицером, он, присягнув на верность Конституции, считал долгом чести относиться к ней с таким же уважением, как и к полевому уставу прусской армии. Но при всех добрых намерениях Гинденбург плохо разбирался в политике и ему были необходимы хорошие советники. К тому же весьма солидные лета и связанные с этим возрастные проблемы ставили Гинденбурга в зависимость от помощников.
К сожалению, его окружение было отнюдь не таким, каким оно должно было быть у главы демократической республики. Рядом с фельдмаршалом были старые боевые товарищи из прусской армии и представители остальбского юнкерства, испытывавшие настоящую ненависть к республике и демократии. А чаще всего президент прислушивался к мнению своего сына Оскара, политически бездарного, но крайне тщеславного, самоуверенного и ограниченного человека. Он твердо верил в то, что призван вершить историю в качестве «не предусмотренного Конституцией» президентского сына. В свою очередь, Оскар послушно следовал советам жены, необычайно честолюбивой баронессы М. Маренхольц. Неожиданно став хозяйкой первого политического салона Германии, она заявляла, что в президентском дворце не могут приниматься никакие решения, идущие вразрез с «духом семьи».
Нельзя однозначно утверждать, что президентство Гинденбурга предопределило гибель Веймарской республики. Но такой исход выборов показал, что среди населения отмечается ностальгия по «старым добрым временам», и обнаружил слабость демократической системы.